Вечером, пока Аня с Димой ужинали принесёнными из соседнего кафе бургерами, Максим стоял возле окна. Наблюдал за сумеречной, слабо освещённой улицей. По дороге, несмотря на дождь, тянулась шумная процессия – с барабанами, трубами, человек на двадцать. Вслед за ними бежали собаки. Процессия подтягивалась к ресторанчику в двухэтажном здании с уже привычно недостроенным вторым этажом, на котором хозяева обустроили кухоньку, и один за другим исчезали в чёрных парадных дверях. Шум музыки постепенно стихал. Собаки, так и не дождавшись подачек, терпеливо жались к стенам домов – чувствовали, что веселье только началось. Максим не знал, чем оно вызвано, да и сама процессия его нисколько не интересовала. Он смотрел на затемнённый угол уже закрытого хозяйственного магазина.

Там стоял мужчина.

В широкополой шляпе, защищавшей его от дождя. В просторной ветровке, с подола которой свешивались резинки затяжек. В ботинках с высоким голенищем и зелёных, кажется, армейских штанах. Сейчас, в сумерки и непогоду, Максим этих деталей, разумеется, не различал. Успел подметить их раньше. Дважды в районе Буэнос-Айрес, когда отправлялся туда следить за квартирой Дельгадо, один раз сегодня утром у привокзального кафе в Трухильо, и ещё один раз на выходе из автовокзала здесь, в Уарасе. А теперь незнакомец стоял напротив гостевого дома.

Максим не удивился, когда украдкой выглянул в окно. Догадывался, что где-нибудь непременно обнаружит силуэт этого человека. И почувствовал облегчение. По меньшей мере, теперь он точно знал, что за ними следят.

– Макс, всё зашло слишком далеко. Нужно остановиться.

– Оставь меня одного.

– Макс, послушай…

– Прошу.

Аня помедлила на пороге. Увидела, что Максим готов сам выскочить в коридор. Опасаясь, что он вообще уйдёт из гостевого дома и отправится бродить по ночному городу, предпочла смириться – вышла. Закрыла за собой дверь. Когда в комнате грохнул разбитый стакан, Аня поняла, что Максима лучше не трогать. Ужас, от которого они, казалось, сбежали – тогда, в Ладакхе, под покровом песчаной бури, – вновь настиг их, и от бессилия хотелось опуститься на пол, обхватить голову руками и ничего не видеть, ничего не слышать.

– Он опять думает, что это я?

– Не знаю, Дим.

– И что теперь?

– Пусть побудет один.

– Ясно…

Дима с выражением недовольства и полнейшей растерянности сидел на лестнице, нервно катал по коленям трость. Аня знала, что он тут ни при чём, однако у неё не осталось сил успокаивать брата. Когда в комнате опять что-то упало, поняла, что тоже хочет побыть в одиночестве. Если и не закрывать глаза и уши, то хотя бы какое-то время не видеть ни Диму, ни Максима.

Не сказав ничего брату, отправилась вперёд по узкому коридору. В гостевом доме было много коридоров. Ещё больше лестниц – крутых и пологих, маршевых и винтовых. И все бетонные. Одни вели к внутренним площадкам дома, вторые – к недостроенной половине верхнего этажа или на крышу со стиральной машинкой и бельевыми верёвками, третьи – в подвал или прямиком на улицу. Аня подмечала двери и окна, выводившие из комнат в коридор, заглядывала в отгороженные шторкой закутки с домашней утварью и обнаруживала, что между шкафами открывается очередной проход. Наслаждалась нелепостью развешенных на потолке лампочек и стеклянных разномастных люстр. Шла всё быстрее, следила за тем, как под ногами линолеум сменяется плиткой, голым бетоном, растрескавшимся ламинатом и вновь линолеумом. Заходила в многоугольные, всегда такие разные комнаты и радовалась встречному безлюдью.

Дом, в котором они жили, именовался гостевым исключительно из-за трёх отданных под съём комнат. В остальном это был обычный дом. Он, как и большинство зданий в Уарасе, год от года разрастался многоуровневыми пристройками, каждая из которых возводилась по своему отдельному и до конца не воплощённому плану. Окончательную путаницу вносило то, что некоторые внутренние, межкомнатные, окна были заклеены цветной фотографией городского вида – первые мгновения Ане чудилось, будто она в самом деле смотрит на улицу, – а внешние окна, действительно обращённые к улице, были заложены кирпичом.

Запыхавшись, Аня остановилась. Почувствовав головокружение, села на бетонную ступеньку. Прислонилась к прохладной стене. Сказывалась высота. Сердце билось часто и глухо. Три тысячи метров над уровнем моря. Не так уж высоко – Лех располагался выше, однако тут горы давили сильнее из-за влажности и холода, а главное, из-за чересчур резкого подъёма от прибрежного Трухильо.

Нужно было выпить Димино лекарство. Узнав о предстоявшей поездке, он купил несколько упаковок «Сорочи пильс» – облаток с порошком из ацетилсалициловой кислоты, салофена и кофеина, помогавших справиться с горной болезнью. Пил их по инструкции, а два раза в день заглядывал в ближайшее кафе, приносил оттуда по три порции мате-де-коки. Чай на вынос здесь выдавали в целлофановом пакетике. В нём, словно спасённые рыбки, плавали тёмно-зелёные листья коки. Под конец Дима непременно сжёвывал их и требовал, чтобы Аня с Максимом поступали так же. Говорил, что местные жители уже много веков целыми днями жуют коку…

Аня взглянула на свои руки. Увидела, какими белыми, мертвенными стали ладони. При этом кончики пальцев посинели, словно замёрзшие. В довершение всего заложило уши, и звуки города смолкли, словно Аню накрыло непроницаемым куполом тишины.

От кухни, затерянной среди коридоров кирпичного лабиринта, сюда просачивались запахи специй и лапши. Поначалу Аня их не замечала, а теперь они вдруг сделались тошнотворными. Приходилось чаще сглатывать. Поблизости – ни ведра, ни раковины. Головокружение становилось болезненным, пугающим. А потом вдруг от затылка до лба, с боков обхватывая голову, разлилось тепло, и глухота, а с ней и тошнота, и головокружение прекратились. На прежде бледных ладонях обозначались полнокровные красные крапинки, и кончики пальцев чуть покалывало.

Не надо было вот так, разволновавшись, носиться как сумасшедшая по лестницам и коридорам. И уж точно следовало выпить Димину облатку. Не хватало свалиться тут в обморок… Впрочем, Аня добилась своего – на время позабыла о случившемся. Жаль только, не могла по-настоящему забыть весь сегодняшний день. А ведь он не заладился с раннего утра, когда Максим впервые обмолвился, что за ними следят.

– Ты уверен? – с сомнением спросил тогда Дима.

– Уверен.

По словам Максима, он заподозрил слежку ещё в Трухильо. Слишком быстро Артуро настиг их в квартире Дельгадо, когда они пробрались туда ночью, используя Димины отмычки.

– Соседка увидела свет, – напомнила Аня.

– Ну да. И Артуро как раз катался поблизости на машине. Но это ладно. Меня смутило другое. Ведь он сам говорил, что район опасный, что там грабят и убивают. Но вместо того, чтобы вызвать полицию, полез в квартиру через открытое окно. Зачем рисковать? Значит, не боялся. Значит, точно знал, кого там встретит.